Проза
Поезд грез (конец)
К моему великому ужасу, доктор Моррисон оказался прав, и когда я обратился к молодой паре, весело проводившей время за соседним столиком, с каким-то дурацким вопросом, они даже не повернулись в мою сторону, не удостоив мою персону не только словом, но и взглядом. И так несколько раз.
Мистер Моррисон заказал очередную порцию кофе и теперь неторопливо размешивал сахар, ожидая, пока напиток остынет:
- Вы сказали, что юноша напоминает Вам одного человека! Потом, обозвали его придурком, чтобы хоть как-то обратить на себя его внимание!!!
- Вы снова прочитали мои мысли! – устало выдохнул я, усаживаясь на прежнее место.
- В некотором роде!
- Это может обозначать только одно – у меня началась шизофрения!
- Если бы я не читал Ваши мысли, я подумал бы то же самое! Но…
- Что но?!
- Понимаете, Вы сейчас находитесь в «черной дыре» - реализованном секторе пространства вариантов, в то время как эти люди живут своей обычной жизнью и находятся в том секторе, куда они попали благодаря своей свободе выбора. Вас случайно затянуло туда, где Вас быть не должно!!!
- Как насчет Вас?! Вы-то меня видите! Не хотите же Вы сказать, что Вас тоже затянуло… И официанта… И странную старушку в нашем вагоне… Она же со мной разговаривала!!!
- Скорей всего, - стал рассуждать психоаналитик, - между «черными дырами» и основным пространством вариантов существуют некие точки бифуркации – своеобразные ворота, которые служат входом в противоположную систему координат. Чем ближе на этой шкале человек стоит к нулевой отметке, тем проще ему увидеть то, что делается с другой стороны. Например, Вам каким-то образом удалось пройти сквозь ворота и оказаться на шкале со знаком минус один, в то время как я располагаюсь на шкале со знаком плюс один. Логично предположить, что мы с Вами видим друг друга и даже можем общаться. А вот если бы Вы оказались на шкале со знаком минус три, а я, в свою очередь, на шкале со знаком плюс четыре, общение наше было бы крайне затруднительным. Особенно при условии, что нас разделяют другие люди, стоящие на отметку ближе к нулю. Вот почему часть людей в этом поезде просто не может Вас видеть!
- С детства терпеть не мог физику! – сказал я, безнадежно закрыв глаза ладонями и покачав головой.
- И все-таки мне не понятно другое, - отозвался доктор Моррисон, не обращая никакого внимания на мои частые вздохи, - неужели попасть на противоположную систему координат можно только во сне?!
- Как думаете, у меня есть шанс вернуться?! – спросил я сдавленным голосом.
- Думаю, ключ к разгадке этой тайны лежит на поверхности. Вам нужно найти способ пройти сквозь точки бифуркации в обратном направлении, а затем проснуться. Но здесь есть одно условие!
- Какое?!
- Если Вы проснетесь на шкале со знаком минус, Вам уже никогда не удастся вернуться на шкалу со знаком плюс. Проснувшись здесь и сейчас, Вы навсегда останетесь в реализованном секторе пространства вариантов!
После последних слов психоаналитика мне стало по-настоящему страшно. Кровь ударила в голову, конечности похолодели, и меня начало лихорадить. Я попытался проанализировать свое состояние, чтобы сделать ощущение одновременности сна и бодрствования более явными, но напряженный взгляд доктора Моррисона только усугублял положение, мешая сосредоточиться.
- Не обижайтесь, доктор Моррисон, но мне бы хотелось побыть одному, – печально проговорил я, вставая из-за стола и протягивая ему руку.
- Я прекрасно понимаю Ваше положение! – он сочувственно улыбнулся, сжав мою кисть.
- Спасибо! – я слегка поклонился и направился на открытый балкончик, чтобы немного проветриться.
Чуть красноватое ночное небо в обрывках облаков походило на картинный шедевр Сальвадора Дали. Свежий ветер теребил ворот моей рубашки и путал волосы. Несмотря на то, что было прохладно, внутри меня все горело, а сердце учащенно билось. Внутри меня не было ни одного ответа на вопрос, как выйти из сложившейся ситуации, хотя отчасти я понимал, что сам виноват во всей этой истории. Ведь это был мой выбор – сесть на «Поезд Грез», несмотря на его дурную славу и все предостережения.
- Вы не знаете, этот поезд делает остановки?! – спросила меня совсем юная девушка, присутствие которой я не сразу заметил.
Изумительные черные волосы, глубокие карие глаза, правильно очерченные губы, золотистый загар и хрупкая фигурка завораживали и вызывали восхищение. Ее благородная, почти итальянская внешность, гордый поворот головы, прямой пробор в волосах пробудили во мне чисто мужской интерес, пока я разглядывал ее с головы до ног и обратно. Заметив, как щеки девушки покрылись легким румянцем, я вовремя спохватился:
- Разве Вы меня видите?!
Мой вопрос смутил ее еще больше, и она уже хотела развернуться, чтобы идти, но я удержал ее движением руки:
- Простите! Я неудачно пошутил. Сказать по правде, сегодня не самый лучший день в моей жизни. Кажется, за то время, что мы ехали, поезд не сделал ни одной остановки…
- Один мой друг, ранее совершавший путешествие на этом поезде, - снова заговорила девушка, - рассказывал мне, что он следует по окружной дороге, но иногда делает остановки.
- Удивительно! Отчего же это зависит?! – я изобразил на своем лице крайнюю степень любопытства.
- Полагаю, от желания машиниста… Хотя иногда поезд останавливается для конкретного пассажира или группы пассажиров, если это необходимо. По крайней мере, так мне рассказывал мой друг.
- Знаете, - сказал я, неожиданно улыбнувшись, - а ведь до встречи с Вами мне даже в голову не приходило, куда я собственно еду!
- Домой! Куда же еще! – загадочно проговорила незнакомка. – Кстати, меня зовут Мария.
- Очень приятно! Джеймс! – представился я. – Вы имеете в виду, что если учесть тот факт, что поезд идет по окружной дороге, мы неминуемо вернемся туда, откуда выехали сегодня вечером?!
- Не совсем! – уклончиво ответила Мария. – Сегодня вечером Вы сбежали от своих проблем и неудач из чужого города, чужого дома, от чужих людей… Но вернетесь Вы туда, где Вас любят и ждут, в милый сердцу дом, в город, напоминающий Вам о хорошем…
- Вы что – тоже ясновидящая?! – я нахмурился и отступил на шаг назад.
- Ну что Вы! – девушка тихо рассмеялась. – На самом деле я говорила о себе, но мне кажется, все, кто едет в этом поезде, также хотят сбежать от своей прежней жизни. Так значит, я угадала?!
- Почти! – облегченно выдохнул я. – Так Вы говорите, путешествие на «Поезде Грез» помогло Вашему другу?!
- Скорей вернуло ему краски жизни и заставило иначе посмотреть на окружающий мир.
- Знаете, Мария… - Я немного помедлил, не зная как озвучить свою дерзкую мысль. – А что если мы сорвем стоп-кран и немного прогуляемся по окрестностям?! Мне было бы приятно пройтись под руку с красивой леди по этим живописным местам!
И действительно, местность, по которой мы ехали, завораживала своей красотой. На ночном небе проступили яркие звезды, вдалеке в розоватой дымке мерцало небольшое озерцо, обрамленное лесом, а вдоль железнодорожных путей простирались бескрайние золотые поля и луга, пахнувшие скошенной травой.
- Вы шутите?! – на лице моей попутчицы появилась озорная улыбка.
- Ну, посудите сами, что нам будет?! Поезд остановится, и пока будут искать виноватых, мы успеем немного пройтись. Если же они все-таки выяснят, что стоп-кран сорвали мы, я скажу, что в этом - всецело моя вина. Обещаю! – Я ободряюще улыбнулся.
- Что ж! Где же еще нарушать правила, как не в «Поезде Грез»?! В конце концов, мы заплатили за «таинственный и незабываемый маршрут», - процитировала она рекламный текст буклета, - так что добавить к нему немного романтики совсем не помешает!
Я дернул ручку стоп-крана, послышался протяжный скрип тормозов, и поезд резко остановился. Мария едва могла устоять на ногах, так что мне пришлось распахнуть свои объятья, чтоб удержать девушку. В ту же секунду автоматические двери поезда открылись, и пассажиры, словно повинуясь странному гипнозу, повалили на улицу. Часть людей все еще оставалась сидеть в вагонах, некоторые столпились в тамбуре, явно заинтересовавшись происходящим, мы же с Марией легко спрыгнули с подножки на чуть влажную от ночной росы траву и направились в сторону озера.
- Думаю, у нас есть минут десять-пятнадцать! – задумчиво проговорил я, догоняя мою воодушевленную спутницу.
- К черту время! – подмигнула мне Мария. – Я решила искупаться, и советую Вам, мистер Джеймс, присоединиться ко мне!
- Да… Но на дворе осень! Вы не боитесь простудиться?! – удивился я, заглядывая в ее карие глаза и пытаясь определить, шутит она или говорит серьезно.
Похоже, Мария была настроена решительно. Мы вплотную подошли к серебристому озеру, и ступили на деревянный причал, служивший также и невысоким трамплином для ныряльщиков. Отполированная, глянцевая поверхность воды манила и притягивала, как магнит, но особого желания купаться у меня не возникало. Тем не менее, моя спутница подошла к самому краю причала, опередив меня, непринужденно скинула сначала туфли, а затем и легкое белое платье, и застыла на несколько мгновений, перед тем, как совершить свой отчаянный поступок. Ее длинные густые волосы рассыпались по плечам, доходя до середины спины, а лунный свет, пересекаясь с тенью, чертил на фарфоровой коже свои странные иероглифы. Безупречная фигура девушки не могла не восхищать! Должно быть, Мария нарочно провоцировала меня, медля с погружением…
Возникало такое ощущение, что передо мной предстала сама богиня Артемида – юная и дерзкая завоевательница, ни сколько не смущавшаяся присутствием незнакомого мужчины и сознававшая свою силу и власть. Наконец, решающий прыжок был осуществлен, и точеное тело девушки стрелой пронзило ровную поверхность воды, подняв за собой россыпь жемчужных брызг.
- Джеймс! Какая чудесная вода – совсем не холодная! – радостно воскликнула Мария, вынырнув на поверхность. Теперь она больше напоминала мне маленькую задорную девчушку, обрадованную своей смелостью и внезапным открытием. – Скорей иди сюда! – она поманила меня рукой и звонко рассмеялась.
Я сделал неуверенный шаг вперед и присел на корточки, чтобы попробовать воду рукой. Дальше все произошло настолько неожиданно, что уже в следующее мгновенье я стоял мокрый по плечи в воде и дико озирался по сторонам. Не могу сказать, как такое вышло. Должно быть, меня подтолкнула Мария или я сам неосторожно оступился на скользком причале и угодил в воду…
- Парное молоко! – наконец изрек я, отдышавшись. Сердиться на нее было решительно невозможно! Мария одарила меня озорной улыбкой, окатила новой тучей брызг и поплыла к центру озера, в надежде на мое преследование. Я с удовольствием последовал за ней, задержав дыханье и глубоко нырнув, стараясь ухватить проказницу за ногу.
Вдоволь наигравшись в воде, мы вылезли на причал, и пока Мария одевалась, я выжимал свою рубашку и штаны, тщетно пытаясь придать им наиболее презентабельный вид. Насквозь мокрый, помятый, но довольный, я бодро зашагал по направлению к поезду под руку со своей неумолкающей спутницей. Едва мы влезли на подножку вагона, состав снова отправился в путь. Странно, но нашей проделки так никто и не заметил, пассажиры спокойно расселись по своим местам, и мы последовали их примеру.
Меня совершенно перестала волновать окружающая реальность, какой бы странной она не казалась. Я уютно устроился в кресле, укрылся клетчатым пледом, который обнаружил здесь же, в верхнем отсеке для багажа, и закрыл глаза. Мне снились рельсы. Они вели меня, подобно двум серебряным нитям по бескрайним просторам Вселенной. Вокруг мелькали разноцветные звезды… Или это были сигнальные огни дорожных семафоров?! Мне снилась смеющаяся девушка, которая махала рукой вслед отходящему составу. Мне снился я сам.
Не знаю, сколько времени длилось мое забытье, но я проснулся от холода и пронзительного ветра. Поезд был пуст и стоял, распахнув все двери. За окном не было ничего кроме равнины да одинокого домика с покосившейся крышей. Я никак не мог взять в толк, куда все подевались! Плотнее закутавшись в плед, я решил перейти в другой вагон, но он также оказался пуст, как и все остальные.
- Мистер Моррисон! Мария! – зачем-то позвал я. – Э-эй! Кто-нибудь!
Мертвая тишина наполняла вагоны, и мне стало не по себе.
«О, Боже! А что если сбылись самые худшие опасения психоаналитика, и я проснулся в черной дыре?! Куда все подевались, черт их дери!!!» - молниеносно пронеслось у меня в голове.
Я спрыгнул с подножки на голую землю, больше напоминающую рыжую пустыню или прерию, почти лишенную растительности, и огляделся по сторонам. Ни одного человека! Как после атомного взрыва!
Так как единственной достопримечательностью этого пустыря являлся ветхий домик, я зашагал прямиком к нему, в надежде найти там хоть кого-то живого! Дверь была открыта, и я легонько толкнул ее, предварительно постучав. И снова никого! Из мебели - только одна кровать… Ни стола, ни стульев, ни тумбочки… С таким же успехом здесь можно было поставить гроб – вот достойная картина для фильма ужасов. Наверно так выглядит ад.
«Но почему именно кровать?! – стал рассуждать я. – Кому придет в голову спать посреди этой пустыни, да еще в такой холод?! Быть может, здесь отдыхает машинист?! Кстати, где он?!»
Эта мысль показалась мне спасительной соломинкой, и я буквально бегом вернулся к составу, ища глазами первый вагон. Идти оказалось недолго. Наверно часть вагонов отцепили по дороге, так что их осталось всего четыре. Как только я достиг цели, оказавшись рядом с головным вагоном, меня постигло разочарование. Поезд был слишком высоким, чтобы я мог заглянуть в кабину машиниста, а двери были слишком глухими, чтобы суметь достучаться.
Несколько минут я провел в замешательстве, пока не увидел возле последнего вагона странный силуэт. При ближайшем рассмотрении силуэт оказался престарелым мужчиной - помощником машиниста. Во всяком случае, он был одет в форму и носил соответствующий значок. Старик сидел на нижней ступеньке и отрешенно курил папиросу.
- Слава Богу, хоть кто-то! – воскликнул я. – Где же все остальные?!
- Остальные?! – удивился старик. – Нет никого. Вы один.
- Постойте! Но ведь были же и другие пассажиры. Неужели все они уже вышли?! И что это за странное место?!
- Другие – в другом месте. А это - Ваше место. Поэтому Вы здесь.
- Ничего не понимаю! – рассердился я. – Что значит - мое место?!
Старик не ответил и отвернулся.
- Вы что издеваетесь?! - возмутился я. – Я требую, чтобы меня немедленно доставили домой!!!
Старик остался безучастным к моему возгласу и выпустил в воздух несколько колечек дыма.
- Какого дьявола! – психанул я. – Вы не имеете никакого права удерживать меня здесь силой! Я требую, чтобы меня отвезли обратно! Вы что – оглохли?!
Мое раздражение перешло все границы, я принялся размахивать руками, угрожать старику бог знает чем, используя при этом самые грязные ругательства. Помощник машиниста смотрел на меня, скорей с жалостью, чем с обидой. Так смотрят на провинившихся детей, которые вместо того, чтобы извиниться за свой проступок, злятся, что их поймали с поличным.
Я попробовал успокоиться и вернулся в поезд, чтобы немного вздремнуть в ожидании скорого отправления, однако дурацкая бессонница не оставила мне ни малейшего шанса! Плюс ко всему, как не пытался я закрыть глаза, мои веки оставались по-прежнему прозрачными, что только усугубляло мое положение. Промучившись час или два, я решился снова выйти наружу.
Помощника машиниста нигде не было. Я искал его всюду, даже обошел поезд, но… тщетно!
Устав от беготни, я уселся на кровать, располагавшуюся в ветхом домике, обхватил руками колени и… заплакал.
Таким одиноким я не ощущал себя никогда! Но больше всего меня угнетали слова помощника машиниста: «Это Ваше место»! Что он имел в виду?! Неужели я не достоин большего?! Острый приступ зависти удвоил мои рыдания. Я представил себе других пассажиров поезда, быть может, прохаживающихся сейчас под руку по берегу океана или пьющих глинтвейн в уютных кафешках с головокружительным видом на Альпы, или весело смеющихся и катающихся на каруселях. Мне почему-то безумно захотелось туда, к ним, на эти карусели, в манящий «Диснейленд» с его вечно розовыми коктейлями, сладкой ватой и карамельками на палочке… Мысль о том, что за последний год я напрочь лишил себя всех удовольствий мира, увы, не добавила мне оптимизма. Я жалел себя долго и старательно, перебирая в уме все возможные страны, где я мог бы быть, но не был, старых друзей, встретиться с которыми я не успел, новые кинофильмы, о которых я слышал, но так и не посмотрел… Я вспомнил маму, Филиппа, Кристи, и мое сердце сжалось от боли. Первые пребывали в лучшем мире, что касается Кристи – у нее был новый бойфренд, в которого она влюбилась с такой поразительной легкостью, как будто наше расставание было чем-то незначительным и мимолетным.
Когда слезы иссякли, меня заполнила мягкая, теплая, темная пустота. Такое бывает, когда с плеч у тебя спадает тяжелый груз, к которому ты привык и перестал замечать его присутствия. Эта странная легкость немного пугала. Я пока не знал, чем смогу заполнить эту огромную пустоту, которая зияла во мне, подобно черной дыре в просторах Вселенной.
Только сейчас я заметил, что за окном забрезжил рассвет. Голубовато-сиреневые разводы на небе вот-вот были готовы смениться всеми оттенками розового, оранжевого и золотого.
Поезд, готовый к отправлению, уже разводил пары… Как долго я здесь находился?! Ночь?! Двое суток?!
Я медленно поднялся с постели, попытался улыбнуться, что выглядело довольно забавно, если учесть, что я проплакал всю ночь, и направился к своему вагону.
- Простите! – сказал я, едва завидев помощника машиниста. – Я вел себя как глупый мальчишка!
- Ничего! – подмигнул мне старик. – Я видал и не такое, учитывая специфику работы.
Вагоны были по-прежнему пусты, но едва я занял свое место, как поезд издал три коротких гудка и тронулся в обратный путь. Растаял рыжий пустырь с ветхим домиком посередине, снова стали попадаться одинокие деревья и кое-какие постройки... А я закрыл глаза и провалился в самый глубокий в мире сон, на который только способен человек, переживший бессонную ночь и нервное потрясение.
Когда я открыл глаза, за окном уже мелькал знакомый город, а мой вагон был полон новыми людьми. Наверно Мария и доктор Моррисон ехали в другом вагоне или сошли на станцию раньше. Утренний ветер сквозил в приоткрытых окнах, небо было ясное и чистое, как весной, а солнечные лучи расцвечивали дома и лица прохожих, придавая урбанистическому пейзажу оттенок нежности и романтизма. Удивительно, но нелепое чувство одновременного сна и бодрствования исчезло бесследно, как будто и не возникало вовсе!
«Какое счастье – снова быть собой!» - подумалось мне, отчего на сердце стало легко и радостно.
Я спрыгнул с подножки, не дожидаясь полной остановки состава, козырнул помощнику машиниста, помахал рукой оставшимся пассажирам и бодро зашагал навстречу первому дню моей новой жизни.